И пошел муж из дома Леви, и взял дочь Леви. И зачала женщина, и родила сына, и увидела по нем, что он хорош, и скрывала его три месяца… И стала сестра его поодаль… И спустилась дочь Паро…
В приведенных выше отрывках из нашей недельной главы, по существу, отсутствует один важный момент, который мы, конечно же, хотели бы знать – имена действующих здесь героев – кто эта женщина, кто этот ребенок, кто эта его сестра, кто эта дочь фараона. Да, мы знаем их имена из других источников (мидрашей), но Писание здесь как будто нарочно скрывает их имена. И это призвано нам сообщить, что в глубинах египетского царства происходит стирание имен, стирание личности. И это при том, что сам недельный раздел, напротив, называется Шемот – Имена и начинается с фразы «И вот имена сынов Исраэля». То есть имена израильтян в Египте начинают исчезать и причина этого в том, что в Египте к человеку не относятся как к личности, индивидууму, персоне. «… и она нарекла ему имя Моше …» – что означает на египетском «мальчик», а и сказала (его мать) – «Ведь из воды извлекла я его» (машитиѓу), то есть мы видим здесь ивритское толкование египетского слова.
И только после того, как Моше спасается бегством в Мидьян и берет в жены Ципору неожиданно снова появляются имена – зятя Моше зовут Итро (Реуль), жена Моше – Ципора, их сын получает имя Гершом. И даже имя Всевышнего открывается Моше, когда тот спрашивает: «И скажут они мне: Как Имя Его? — Что скажу им?» - «И сказал Б-г Моше: Я буду..., как буду...». То есть мы понимаем отсюда, что евреи в Египте были погружены в культуру, стирающую личность человека, и Моше должен был сделать свой выбор и определиться к какой культуре он относится.
«И вырос Моше, и вышел к братьям своим». Кого же он видит в качестве своих братьев? Авраѓам ибн Эзра говорит – египтяне, в то время, как Рамбан утверждает – евреи. А что же думал Моше? Он пошел сам проверить кто же они, его братья. По мнению Ибн Эзры или по мнению Рамбана? «И увидел, что египтянин избивает еврея, из его братьев». И Моше сейчас осознает, что избиваемый, со страданием которого он солидарен, его брат. То есть, самоидентификация Моше проистекает из осознания его общности с судьбой еврейского народа.
